Альтернативное мнение

Светлана КОНОВАЛЮК,  «Репортер»

29 мая «Репортер» напечатал заметку о том, как крепкие парни на трех машинах брали скутериста с пассажиром в узком дворике общежития по ул. Первомайской, 26. Журналист честно объяснил, что сложил картину из нескольких звонков взволнованных жильцов. Жильцы могли что-то не понять, дать свое объяснение каким-то действиям крепких парней, но говорили они о том, что видели своими глазами, и их пересказы были, в сущности, одинаковы.

Краткое изложение сюжета. Крепкие парни на двух машинах – красной «пятерке» и темно-зеленой «семерке» – налетели на скутериста с пассажиром, которые были значительно слабее их, не сопротивлялись, но все же были избиты, на них надели наручники, обшарили карманы, забрали деньги, одного затолкали в свою машину, другого уложили на капот. Был избит и задержан мужчина, который пытался сказать им, что так делать нельзя; несколько сильных ударов получила женщина (она даже упала), проходившая мимо вместе с ребенком. Мужчину не спасло даже бегство, его догнали и домолотили. Женщину спасла дочка, которая сильно закричала. Жильцы кричали из окон, кто-то позвонил в милицию. Приехала милиция, и на трех машинах и скутере увезли всех троих задержанных.

 Что произошло после публикации
Руководство милиции повело себя традиционно. Вместо того чтобы организовать служебное расследование, опросить свидетелей, установить, было ли превышение полномочий, нам задали самый некорректный вопрос: кто писал заметку?
Господа, какое это имеет значение? Люди только что видели, как можно быть избитым за просто так, а вы хотите, чтобы вам назвали фамилии свидетелей? Вас боятся! В редакции есть имена и телефоны свидетелей, но мы понимаем их бесправие и потому берем ответственность на себя. Так происходит испокон веков в истории журналистики, и это оговорено в Законе о печати.
Словом, проверяйте и опровергайте ФАКТЫ, а не ищите тех, кого можно запугать, переубедить, подставить.

 Как развивались  события дальше
В «Репортер» пришла руководитель милицейской пресс-службы Наталья Булатецкая и долго сокрушалась, как мы могли такое напечатать, когда нужно было просто позвонить ей, и она разобралась бы. При этом нам обеим приходилось отводить глаза, так как обе знали, что не разобралась бы. Ведь мы (и горожане) звоним, когда идут прием или сдача нелегального металлолома, сообщаем адреса самогоноварения или время и место вырезания труб в садовых товариществах или на территории агрофирм. И сигналы эти остаются без ответов.
А с другой стороны: какая разница, вот опубликован оперативный сигнал – расследуйте и объясните жильцам, что там происходило на самом деле и почему без избиения нельзя было никак обойтись.

Дальше – еще интереснее
Мне звонят домой и настоятельно приглашают в милицию на семь часов вечера. Я – с перцовым пластырем на груди (выгоняю остатки бронхита), напившись таблеток, лежу в постели. Объясняю все это, но меня настойчиво вызывают: пришлем машину, вы должны сами увидеть, как свидетели скажут, что никакого избиения не было, это была плановая разработка наркоманов, сотрудники милиции следили за ними и осуществили задержание. Ну хорошо, мы верим вам и опубликуем результаты вашего служебного расследования. Возможно, какие-то действия жильцы общежития не так поняли (а вдруг скутеристы – это злостные наркобароны, имеющие черные пояса по каратэ, и их нужно было нейтрализовать). Но руководители настаивали, дескать, я сама должна увидеть и услышать истинных свидетелей. (Как я узнаю, что они истинные? А вот назначенных милицией свидетелей и даже виновников мы уже видели не раз…)
Словом, встречу перенесли на следующий день на 10 часов утра, потом на 11, а когда я твердо сказала, что такая встреча меня ни в чем не убедит, что результаты их служебного расследования (какими бы они ни были) обещала опубликовать, то уважаемое руководство милиции организовало пресс-конференцию для других СМИ города. И даже прокрутили видеоролик по телевидению.

Вот уж радость попинать очередной раз «провинившийся» «Репортер»!
Пару лет назад местные СМИ взахлеб описывали, какими булочками и котлетами кормят задержанных в ИВС, какие у них белые простыни, и ничего, что обитателей в камерах в это время не было, их вообще вывезли из ИВС в другой город после их бунта. (Людей кормили котлетами и пышными булочками, а они еще взяли и взбунтовались!) После того как делом заинтересовалась международная организация, тот начальник милиции был уволен. Там открылись и избиение задержанных, и ограбления их сотрудниками милиции, и другие нарушения прав задержанных. Одного из них, который сам защищал себя в суде и оправдался, я иногда встречаю на улицах города.

На следующий день после публикации пришла в «Репортер» миловидная молодая беременная женщина. И сказала, что она тоже была свидетелем того инцидента и хочет заявить, что никто никого там не избивал. Но когда я дала ей чистый листок бумаги, нарисовала общежитие и направление улицы Первомайской, то она не смогла показать, где она стояла. Даже не объяснила, как выглядит тот двор. Хотя можно было сказать главный опознавательный знак – двор узкий, и вдоль него тянется глухой забор. Так справа от забора или слева ты стояла? Увы, она говорила путано. Кстати, женщина сказала, что стояла со знакомыми. С кумовьями. Сколько их было? Пятеро. Вы стояли и беседовали, когда во дворе дрались и кричали? Странно, правда? Но зато посетительница задала вопрос, который очевидцу совершенно был не нужен, а вот милиции очень даже нужен: а почему ваша заметка не подписана автором? Кто ее писал?
Но даже эта засланная женщина сказала, что женщина с ребенком упала от удара.

На следующий день я отправилась в то общежитие. Специально не пошла к тем женщинам, которые оставили мне свои телефоны и номера квартир, а зашла наугад в подъезд.
Ну что ж, такое я уже видела. Давно не ремонтированное, перенаселенное помещение, общая кухня, куча шумных детей в коридоре. Выглянула женщина:
– Вам кого?
Объяснила.
– А-а, так сейчас я позову.
На кухню вошли сначала две женщины. Потом муж одной из них. Затем появилась женщина из другого подъезда. Некоторые жильцы заходили, вставляли что-то свое, выходили, снова заходили, ведь это была кухня. Я объяснила ситуацию и услышала вот такие реплики:

– Возможно, и не сбивали скутеристов, я водитель, я не слышал характерного визга тормозов. А когда выглянул в окно, то скутер уже лежал, а красная «пятерка» стояла так, что перегораживала въезд во двор.
– А мне именно по звуку показалось, что произошло как бы столкновение, машина подрезала скутериста, – возразила ему одна из женщин.
– Как это не избивали? А по застегнутому шлему стучал! А срывал его! А деньги вытащил! Разве в таких случаях не приглашают понятых, чтобы зафиксировать содержимое карманов? Тем более если это были наркоманы, и у них нашли что-то.
– Да не похожи они на наркоманов. Нормально одеты. Один кричал: «Что вы делаете, отпустите руки, как я буду завтра гайки крутить!». Возможно, он был автослесарем.
– Милиция говорит, что женщина с ребенком сама налетела на них, вела себя агрессивно. И прохожий мужчина был пьян, с матами налетел на милицию, – хотела я выяснять еще и эти детали. Мне ответили с грустными улыбками:
– И ребенок зря кричал, почти истерично, а мать сама упала на асфальт… Она как раз вышла дочку встречать, вечер уже, детей по квартирам загоняли. А тут такая заваруха.
– Да оба были трезвые… Ну если человек, может быть, пиво выпил, так это разве пьяный?
– А вот один милиционер вел себя так агрессивно – за несколько минут избить двоих прохожих! – мне показалось, что он вообще неадекватен, будто накопленную злобу вымещал.
Кстати, женщину с ребенком мои собеседники не стали даже звать. Они уже между собой все сто раз переобсуждали и поняли, что она ни за что никому ничего не будет говорить: боится. И я не стала настаивать.

И, несмотря на то, что понимаю тех, кто не хочет связываться с милицией, я на прощание закатила жильцам лекцию о трусости. Пока мы будем бояться – бесправие не прекратится. Я понимаю, когда свидетель один – нужна отвага, чтобы давать показания. Но когда ситуацию видели человек 20, то бояться нечего. Они, в принципе, согласны и пожелали мне всего хорошего, но все равно БО-ЯТ-СЯ. И это уже общественное явление. Это признак отсутствия достоинства, личности, ну и правового государства.

Обращаюсь к скутеристам: позвоните в редакцию, оставьте свои координаты. Это дело вашей чести. Анонимность разговора редакция гарантирует. Мобильный телефон, указанный на последней странице каждого номера «Репортера», – мой. Я жду ваших звонков.

 Теперь по статье  пресс-службы милиции
Я не верю ни одному слову!
Как это: «круг лиц установлен, и с ними были проведены беседы?», если никто из очевидцев не видел милиционеров на своих этажах?
Как это женщина, которую несколько раз ударили так, что ребенок завизжал, а она упала, вышла свидетельствовать перед журналистами, что ничего такого не было?! Как же надо запугать ее, чтобы она пошла на такой поступок!
Про понятых и протокол смешно слышать. Если бы наркоманам надели наручники и стали описывать, что у них достают, показывая понятым, то и людям в окнах было бы понятно, что идет какой-то закономерный процесс. А тут разгул драчунов-милиционеров был в полной красе! Все дело в рамках. Я убеждена: в данном случае не было смысла так наслаждаться избиением.

Подводим итоги
Я против наркоманов и наркоторговцев. Это ужасное зло, и слава Богу, что милиция хоть какие-то меры принимает.
Я вообще не против милиции. Потому что уверена: она нужна, она приносит пользу, в 90 % случаев мы ее благодарим.
Но вот такие ситуации очень огорчают. Ведь это было обыкновенное превышение служебных полномочий. Нельзя вымещать свое зло на задерживаемых. Сейчас по телевизору идет много фильмов, в которых показывают нечестные приемы милиционеров, как низшего звена, так и высшего. Все эти подбрасывания наркотиков, все эти запугивания, выбивания показаний… Все это мы уже видели, и не только в кино. Если люди звонят в милицию, значит, еще верят. Не разочаровывайте весь народ. Вот тогда будет всем плохо.

Начальнику милиции хочется напомнить историю с обыском и подбрасыванием улик, свидетелями которых были два сотрудника «Репортера». Вы их умоляли не писать некоторые моменты...

Дело о 20 тысячах гривен
Это уже другая история. Как бы ни оправдывались в своем ответе в «Репортер» работники милиции, но только после нашей публикации к женщине мгновенно приехали на дом работники милиции с объяснениями. А до этого была тишина. И я уверена, так и отмолчались бы. А пострадавшая уверена, что по горячим следам можно было бы быстро выявить вымогателей и задержать. Так, может, хоть сейчас вы поможете ей вернуть свои 20 тыс. грн.?
* * *
P. S. Вскоре стало известно, что г-н Колбатов запретил своим подчиненным давать какую-либо информацию «Репортеру». Какова же после этого цена вашим предыдущим заверениям, что вы работаете в рамках закона? Сообщаем, что после того как председатель Менжинского сельсовета запретил корреспонденту «Репортера» присутствовать на сессии сельсовета, прокуратура указала председателю на неправомерность его действий. Закон о печати – тоже закон, так что не делайте хотя бы этого нарушения.

 P. S. S. Если местные СМИ не ограничатся публикацией заявления милиции, а напечатают и нашу статью, то мы будем знать, что стремление к объективности среди журналистов и их хозяев еще существует.

Светлана КОНОВАЛЮК,  «Репортер»